Поиск по этому блогу

среда, 10 февраля 2010 г.

Европа за углом - 2

Лиса было ее секретное имя. Она сама его придумала, в один из периодов запойного чтения. С ней случались такие запои, в ранней юности часто, потом пореже, потом эпизодически. Хотя последний раз был давно, еще до того, как она устроилась на работу. А тогда она впервые прочла «Ассоль» и грезила обо всем. Решила жить по-новому, сменить образ, надела, как ни странно, брюки, ну и новое имя, разумеется, было совершенно необходимо. Им она называла себя, но себя настоящую. Для всех же остальных по-прежнему осталась Асей. И само созвучие имен – Ася-Ассоль заставляло сладко замирать сердце, ибо было, конечно же, не случайным, а неоспоримо свидетельствовало о том, что никакой это не вымысел, а самая реальная реальность и ей действительно суждено раскрыть в себе все лучшее и стать такой, какая она есть на самом деле.

Стемнело окончательно. Фонарь рядом с розовой высоткой отчаянно замигал, должно быть, пытаясь передать сигнал «SOS», но передумал и засветился ровным светом домашней горелки. Ася направилась к автобусной остановке, стараясь не наступать в лужи.


 

На десерт сегодня подали маршрутку. Маленькую и пузатую, из тех, что всегда вызывали у Аси ассоциацию с Ионой и чревом кита. Перспектива уподобиться этому персонажу восторга не вызывала, и Ася заколебалась. Подоспевшие ионы столпились перед автоматической дверью как журналисты перед важной персоной. Чаще всего в подобных ситуациях Ася предпочитала отпустить синицу и подождать журавля. Но сейчас… Откликнувшись на журавля с синицей, из памяти возникло неулыбчивое лицо тети Фриды, и Ася решилась. Два ближайших конкурента сразу оценили изменившееся положение и, досадливо морщась, полезли обратно на тротуар.

В маршрутке ее сразу придавили к стенке. Сумочка сползла с плеча и повисла на сгибе локтя, раскачиваясь при каждом толчке. Асе приходилось использовать одновременно свои скудные познания в школьной физике, навыки художественной гимнастики (когда-то она посещала секцию; как давно это было…), да еще и месмерический дар впридачу, чтобы не огреть вконец распоясавшейся сумочкой сидящую напротив даму по лицу. Дама упорно глядела в зашторенное окно, делая вид, что не замечает строящихся против нее козней. Ася старалась не смотреть ей в лицо, а боковым зрением представляла под слоем неяркой косметики лицо тети Фриды – в скафандровом шлеме, отороченном лисьим хвостом. «Только бы не ударить… А то начнет возмущаться на весь салон – стыда не оберешься».

Деньги за проезд Ася опять забыла приготовить заранее, а сейчас они раскачивались у нее на руке вместе с сумочкой. Прочие пассажиры уже совершили нехитрый ритуал, отправив дензнаки к водителю, как электроны по цепочке ионов в полупроводнике, и совесть их была покойна. В отличие от совести Аси: платить в маршрутке полагалось при входе. В других маршрутках об этом оповещала надпись крупными буквами под потолком и нарисованный рядом мелкий бес с трезубцем, для доходчивости. Была ли такая надпись в этой, Ася не знала. Зато играл на полную громкость «Владимирский централ» – это уж как водится.

В противоположном углу кто-то чихнул и тут же кто-то (может, он же) пробасил: «На остановке!» Маршрутка стала притормаживать, и Ася заерзала, освобождая дорогу. Дверь открылась, Асю обдало холодом, обладатель баса плюхнулся на дорогу, следом выбрались двое теноров, дверь поехала обратно и маршрутка, зафырчав, плавно восстановила утраченный запас скорости. 

Стало чуть свободнее, и Ася, дождавшись окончания перегрузок, исхитрилась и извлекла кошелек. Правда, заплатить при входе уже не получилось бы: через одну остановку ей надо было сходить. По-хорошему, сходить надо было через полтора перегона: остановка была слишком далеко, а путь от нее к дому лежал через рыночные ряды, которые в позднее время становились небезопасными. Говорят, там даже убили кого-то однажды, а выметаемые утренним дворником одноразовые шприцы Ася несколько раз видела сама.

«Попросить, чтобы остановил раньше? Да ну его, обхамит еще. Ишь ты, «по новой на этап». И деньги я сразу не заплатила… А у меня только крупные. Эх, зарекалась ведь ездить на маршрутках. То ли дело автобус: места много и кондуктор сам ходит. И шансон слушать не заставляют. Когда же эта песня, наконец, закончится?» Внезапно водитель выключил звук, не дождавшись окончания. Мыслям стало просторнее. Ася оглянулась и увидела сквозь стекло окна проезжающую надпись «Пластиковые окна» и граффити во всю стену под ней: белый всклокоченный попугай с крашеными ногтями и сигаретой в зубах. Это был условный знак, в этом месте Ася обычно просила остановить.

«Будьте любезны, возле попугая тормозните», – с легкой хрипотцой произнесла Ася неожиданно для самой себя. Водитель, не сказав ни слова, притормозил у обочины. Ася протянула сторублевую купюру. В просвете между кожаными подголовниками показался подстриженный русый затылок, и спустя полминуты водитель деликатно объявил: «Пожалуйста, ваша сдача. Сейчас я вам открою». Дверь, зажужжав, отъехала – со всей торжественностью, на какую была способна. Подобрав мысленный подол платья, Ася спрыгнула у края огромной лужи – вот и приехали!  Распрямилась, с удовольствием вдохнула терпкий воздух окраины. Маршрутка клацнула дверью и тронулась, топя в шуме двигателя органные переливы. Ася прислушалась, подмигнула попугаю и понеслась к знакомому подъезду.

Комментариев нет:

Отправить комментарий